«Калигула» Явора Гырдева. Варненский Драматический театр / La Rose Des Vents. Scene Nationale Lille-Villeneuve d’Ascq Жизнь как насилие

http://post.scriptum.ru
ps5
Жизнь как насилие
Элица Матеева
Опубликовано: 19 декабря 2008 | Варна
Жанр «экзистенциальный пaнк»
У болгарского режиссера Явора Гырдева есть театральная машина. Ее экипаж составляют сценограф Никола Тороманов, с которым он ставит все, начиная со студенческих, спектакли, композитор Калин Николов и художник Даниэла Ляхова. Этот творческий механизм без усилий перемещается в театральном пространстве Европы, кроме Болгарии - это Голландия, Германия и Франция. Немногие московские критики помнят десант Гырдева, опустившийся в Москве осенью 2004-го года со сложнейшей сценографической установкой «Человека-Подушки» Мартина МакДоны. Недавно к экипажу присоединился ныне филадельфийский автор и культуролог Владислав Тодоров и, при участии прекрасного оператора Эмила Христова -- единственного профессионала кино -- махина произвела фильм «Дзифт» в жанре неонуар, сходу овладевший «Серебрянным Георгием» Московского кинофестиваля в 2008-м году. Театральной базой этой творческой группы с 2001-го года остается портовый город Варна, откуда премьеры Гырдева регулярно начинают свой путь в репертуары театров и афиши фестивалей Европы.
© Симеон Лютаков
Posterus

В Варненском драматическом театре Гырдев сделал и свою последнюю работу -- «Калигулу» Альбера Камю. Калигула (31 августа 12 г. - 24 января 41 г.) - цезарь, призванный во власть как наследник добродетелей своего отца, способный восстановить блеск империи, но втянувший ее в воронку чудовищных злодеяний, пышных торжеств и кровосмесительных оргий.
© Симеон Лютаков
Альбер Камю написал свою пьесу в 1938 году по мотивам исторической биографии Светония. Парижская публика первой увидела Калигулу в освобожденном городе в исполнении Филипа Жерара в 1945-м году, с готовностью приняв приглашение к размышлению о парадоксальной анатомии тирании.
© Симеон Лютаков
Режиссер Гырдев использует насилие как стержень формы и содержания каждой своей работы в театре и кино. Его интерес к возможностям этих форм и содержаний настолько полон, насколько полно они существуют в драматургии. Эта территория обозначена текстами Федора Достоевского и Жана Жене, Хайнера Мюллера и Питера Вейса, Уильяма Шекспира и Фридриха Дюрренматта, Мартина Макдоны и Альбера Камю, Людмилы Петрушевской и Георгия Тенева. По словам Гырдева, как философские конструкты его работы «говорят между собой», однако на уровне эстетики они крайне разнообразны и едва сопоставимы. Насилие служит телом для режиссерской аутопсии и в «Калигуле». Хотя этот спектакль -- об истории и манипулятивных стратегиях политического лидера, на уровне философском -- он о фундаментальности насилия, как среды, порожденной языком (в терминах словенца Славоя Жижека).
Славой Жижек: «Что, если люди превосходят животных в способности к насилию именно потому, что они говорят? Что, если насилие в языке гораздо более фундаментально, чем прямая конфронтация между мной и другим человеческим существом? Легко сказать, что язык образует среду симметричного взаимного признания. Но фон этого признания отнюдь не нейтрален. Он всегда искажен, несбалансирован и тем самым рождает фундаментальное насилие».
«Калигула» Гырдева говорит о неизбежности насилия для человека, тронутого властью, насилия, проявляющегося как социальная чудовищность, при которой отрицается склонность субъекта к добродетели.
© Симеон Лютаков
В спектакле эта фундаментальность решена придачей Калигуле специфической человеческой сути в жанре экзистенциального панка.
Явор Гырдев: «Сознательно покушаться на систему, будучи ее главой, самоутверждаться путем самоуничтожения, использовать противоречия как доказательство, находить смысл, освобождая от смысла - это экзистенциальный панк».
© Симеон Лютаков
Сценическое пространство, которое включает места для публики, в сценографии Николы Тороманова напоминает арену Колизея. Сцена населена гладиаторами-участниками-слугами экспериментов Калигулы. Как и в начале эры актеры играют, а публика ликует в Колизее. Актеры одеты в военную форму, которая может относиться и к формам Второй мировой войны, и к самым последним стилям милитари-фэшн. Калигула в выразительном исполнении молодого актера Димо Алексиева пользуется привилегией одеваться произвольно по «своему» вкусу. Его костюм, особенно в сцене «танца Венеры», решен в стиле унисекс с элементами гей-моды. Танец Венеры происходит в бассейне, который позже превращается в круглый рыцарский стол. Под струями воды тело Калигулы извивается как змий вокруг тел слуг. Оно скользит по полу, движения самопровозгласившегося божества становятся неконтролируемыми (хореографы Станислав Геннадиев и Виолета Витанова).
© Симеон Лютаков
Исполнение варненских актеров в режиссуре Явора Гырдева обычно решается лаконично-минималистическими средствами. В «Марат/Cаде»* актеры преобразуются в медийные проекции своих персонажей. В «Калигуле» актеры следуют жесткой причинно-следственной линии в духе психологического театра. В «Марат/Cаде» голое тело приносилось в жертву революционным стремлениям, в то время как в «Калигуле» -- это кусок мяса, которое питается, дышит, производит экскременты, но не вызывает никакой чувства или любви.
© Симеон Лютаков
Работа Даниелы Викторовой, Николы Мутафова, Михаила Мутафова, Симеона Лютакова, Владислава Виолинова, Пламена Димитрова, Герганы Христовой, Росицы Дичевой и особенно Стояна Радэва в роли Геликона, отражает суть государства, выводящего страх и подчинение в ранг добродетели. «Калигула» в переносном и прямом смыслах (музыка Калина Николова) звучит как drum'n'base, исполнители которого принимают экстази для того, чтобы уцелеть. В этом шоу Калигула - ди-джей, который производит электронный ремикс из судеб людей. Осознавая рискованность своей игры, он предчувствует свою насильственную смерть, но продолжает ее в азарте. Жизнь для Калигулы - это толчок по пути к самоуничтожению.
© Симеон Лютаков
Сюжетная парабола спектакля отвечает затуханию болгарской надежды вернуть народный кредит, выданный под обещание демократических перемен. Как философия он вскрывает механику прихода общества к фазе экзистенциального панка.
* «Mарат/Сад» Вейса, режиссер Явор Гырдев, 2003 год, Драматический Театр города Варна

Популярни публикации